Последние
несколько дней Клима мучился бессонницей и сверлящими приступами
мигрени. Рассвет застал его врасплох и он решил встать с постели и
побродить по дому в тишине. Уставший от бесконечного потока звонков, он
встал под струящийся поток горячего душа и боль постепенно стала
отступать. Вода всегда успокаивала его, он точно знал, что вода - его
стихия. Он вышел из душа, обернутый в полотенце, сварил кофе и вышел на
балкон. Рассвет над Парижем был в самом разгаре. Тени ночи, все его
потайные секреты, безумства и желания отступали и он становился обычным
человеком. Окружным прокурором с дырой в груди, там, где у людей обычно
бывает сердце. Клима смотрел на восходящее солнце и понимал, что его
солнце зайдет еще не скоро. Ведь впереди еще было столько дел, столько
не взятых под контроль жизней и идей, ради которых люди готовы пойти с
ним на сделку.
Клима приехал в свой офис раньше обычного и обнаружил кучу писем и бандеролей на своем столе. Боль в виске заставила его поскорее расквитаться с этим мусором и двигаться дальше. Разгребая тонны макулатуры, он наткнулся на тонкий конверт, немедленно открыл его и узнал, что он стал счастливым папашей. Он, чье тело не могло все эти годы осчастливить Софи или какую-то иную женщину. Тело не предназначенное для заботы. Тело не умеющее любить или сочувствовать, вдруг выкинуло такую шутку.
Клима был умным мужчиной и после проведенных лет в Париже он понимал, что это сообщение вполне может быть проделками Софи или любых других сплетников - интриганов. Но сердце, которому он всегда доверял всецело молило о встрече с Николь. И он поддался.
Это был на редкость солнечный весенний денек, птички пели и ручейки струились повсюду. Николь, неторопливой поступью, вошла в здание местной прокуратуры. Она понимала, что её ждут и что разговор будет не из приятных, но она никак не могла предположить, что Клима будет счастлив.
Возвращаясь домой, Николь думала было заглянуть к своему знакомому сомелье, но вспомнив о своем положении немного расстроенная побрела мимо и вперед. Её поразила сегодняшняя встреча, поразило спокойствие и хладнокровие Клима. Она рассчитывала на все что угодно: угрозы, откуп и даже желание избавиться от ребенка, но никак не могла предположить, что Клима будет счастлив и заключит с ней наивыгоднейшую сделку. Суть сделки заключалась в том, что после рождения ребенка они непременно проведут тест на отцовство и если все окажется так, как говорит Николь ни она ни ребенок никогда и ни в чем не будут нуждаться, но это все взамен на то, что об этом никогда не узнает Софи.
Клима приехал в свой офис раньше обычного и обнаружил кучу писем и бандеролей на своем столе. Боль в виске заставила его поскорее расквитаться с этим мусором и двигаться дальше. Разгребая тонны макулатуры, он наткнулся на тонкий конверт, немедленно открыл его и узнал, что он стал счастливым папашей. Он, чье тело не могло все эти годы осчастливить Софи или какую-то иную женщину. Тело не предназначенное для заботы. Тело не умеющее любить или сочувствовать, вдруг выкинуло такую шутку.
Клима был умным мужчиной и после проведенных лет в Париже он понимал, что это сообщение вполне может быть проделками Софи или любых других сплетников - интриганов. Но сердце, которому он всегда доверял всецело молило о встрече с Николь. И он поддался.
Это был на редкость солнечный весенний денек, птички пели и ручейки струились повсюду. Николь, неторопливой поступью, вошла в здание местной прокуратуры. Она понимала, что её ждут и что разговор будет не из приятных, но она никак не могла предположить, что Клима будет счастлив.
Возвращаясь домой, Николь думала было заглянуть к своему знакомому сомелье, но вспомнив о своем положении немного расстроенная побрела мимо и вперед. Её поразила сегодняшняя встреча, поразило спокойствие и хладнокровие Клима. Она рассчитывала на все что угодно: угрозы, откуп и даже желание избавиться от ребенка, но никак не могла предположить, что Клима будет счастлив и заключит с ней наивыгоднейшую сделку. Суть сделки заключалась в том, что после рождения ребенка они непременно проведут тест на отцовство и если все окажется так, как говорит Николь ни она ни ребенок никогда и ни в чем не будут нуждаться, но это все взамен на то, что об этом никогда не узнает Софи.
